У царя было три сына: Лексей, Николай, Иванушка. Ивана он всех любил лучше. Ну, вот они выросли, он и говорит: «Вот чего, дети, давайте: ты, Алешка, делай лук (лук - это раньше стреляли), а ты. Ванька с Колькой, сделаешь стрелы». Эти делали стрелы, Алешка делал лук, «Ну,стреляйте. Кому какая стрела угодит».

Николай попал в деревню, говорит: «Я буду творог есть, сметанку - у меня жена будет доярка». - «Ну, ты, Ваня, давай стреляй». Ваня стрельнул, а у него -в полото. Отец и говорит: «Ванька, не лазий в болото!» (Лошадку звали Руслан). «Ты Руслана там затопишь, будешь его вытаскивать, и сам с головкой уйдешь, там трясина. Вот и не вздумай!» - «Что ты, папа, неужто я полезу в тряси?» Он едет, глядь, сидит лягушечка на берегу, стрелу держит. «Ах, ты моя спасительница!» - он берет стрелу, а лягушку в карман. Идет, отец его встречает: «Ну, как, сынок?» - «Эх, папа!» - «Кто тебе стрелу вытащил? (Вынимает из кармана). Сынок, береги ее, это твоя спасительница!».

Он ее принес и под кровать положил. А она глядит на него и глаз не спускает. Он уже был больна красивый. Глаз не спускает. Вот он придет веселый. Она весело хлопает глазами. Он ей постелил платок под кровать, блюдечко, молочка наливал и хлебца белого давал. А она думает: «Вот так у меня и праздник». Чего она там ловила, мошек? Теперича он сядет книжку читать, читает, пойдет. И вот однажды он пришел грустный, невеселый. Отец их собрал и сказал: «Дети, пусть мне наши жены испекут по пирогу, у меня день рождения будет. А он и думает, пришел: «Ладно, у них - жены, а как мне лягушка пирог испечет?». Он сидит на столе, руки вот так, она прыгнула, говорит человечьим голосом: «Что ты, мой спаситель, припечалился, об чем ты думаешь?» - «Эх, лягушечка, как мне не думать? У отца-то вот будет день рождения, он вам по пирогу велел иснечи!» - «Не печалься. Я тебе испеку пирог, ложись и спи спокойно». Он лежит, а сам все думает, как она испечет пирог. И уснул, храпит.

Она и двенадцать часов вышла, свистнула «щщу» - к ней явились: «Что тебе, царевна, надо?» - «У царя у батюшки будет день рожденья, пирог ему испечь». - «Испечем пирог, не заботься».

Начали. Испекли такой пирог: каких только цветов нету! И на стол положили. Иван встает, умылся. Он Богу веровал. Глядит, она встала; лягушка хлопает глазами: чего он будет делать. Он умылся, покрестился. Глядит, пирог – ба, а пирог-то какой! Раскрывает платок, завязал его. Надо нести к отцу. Там отец; «Ну, давай, Алешка, какой твой пирог испекла жена!» Румяный, хороший, в середке не пропеченный. «Сам ешь. Ну, ты давай. Николай». А у Николая подгоретый, а в середке - разрезал - тесто. «А этот - поросятам. Ну, ты, сынок, давай!» Подает, А царь говорит: «Вот это пирог! Дети, поглядите, какой пирог, мы с матерью будем только по праздничкам его есть, по кусочку отрезать, чайком попивать. Спасибо твоей лягушечке, сынок. Скажи ей спасибо от нас. Он пришел веселый, на лягушку глядит, смеется: «Лягушечка, тебе прислали спасибо за твой пирог». Она такая радостна (она была заколдованна).

Ну, так две недели прошло, три, у отца - имянинник: «Дети, давайте собирайтесь, я – имянинник буду, пусть мне наши жены сошьют по рубашке». Те обрадовались, у тех чего - руки. А лягушка без рук. Он пришел, на стол сел, руки зажал и загрустился. Она прыг к нему на руки: «Что ты, мой спаситель, кто тебе подкорил?» - «Никто меня, лягушечка, не подкорил, никто меня не обидел. Царь-батюшка имянинник будет, заказал всем по рубашечке сшить», - «Не тужи, мой спаситель, сошью я тебе рубашку, сошью». А он думает; «Да как она мне сошьет рубашку? Лег и спит. Она в двенадцать часов вышла, «шщу» свистнула. «Что тебе, царевна, прикажешь?». - «Я прикажу: царь-батюшка будет имянинник, сшить ему рубашку». - «Сошьем», Они начали шить. Сшили, Подол расшили всякими-всякими цветами, всякими нитками. Рукава, ворот, приполок - все расшили. И пакет завязали и поставили на стол.

Просыпается Иван, умылся, похрестился - глядит, на столе пакет. Рубашка, ой, как рубашка! Расстелил платок, завязал.

Пошли вес, рубашки понесли. «Ну, Леня, давай, какую рубашку сшила жена твоя». А она сшила ему голубую, цветастую, шелковую - «В этой рубашке я буду псов считать. Ну, ты, Коля, давай!» А Коля - красную. «А в этой я буду свиньев считать, сколькой пойдет у меня гулять свиней. Ну-ка, а ты, Ваня, давай! А-а-а!» А царица говорит: «Эту рубашку только на стену надо, чтобы люди завидовали. Скажи своей лягушечке благодарность, что мы ее благодарим очень».

Он, веселый, пришел с улыбочкой. Лягушечка радовается. Она была заколдована: «Мы пошли, - говорит, - за орехами с подругами. Я была, - говорит, - третья, их две. Я третья с краю. Идет старуха: «Куды вы, девчонки, пошли?» - «Бабушка, не видала ты тут орехов?» - «Да каки тут орешники, тут нет их». Она, говорит, мне провела по спине прутиком, и я сразу в лягушку превратилась. Вот так. Стала лягушкой. Сколько я лет была лягушкой, не знаю».

Царь говорит: «Эту рубашку я надену и буду бал собирать». И собрал он бал: «Дорогие мои дети, - царь говорит, - со моей головой стало плохо. Давайте я соберу бал, погляжу на ваших жен, какие у вас жены, как будут сидеть».

Ну, у всех жены, а у него — лягушка. Он пришел, на стол облокотился и плачет. Она к нему раз на руку прыгнула: «Что ты, мой спаситель, плачешь, кто тебя обидел?». Говорит: «Ну-ка-ти, меня он теперь бросит, куды я теперь попрыгаю, я теперь свое болото не найду. Увидят меня - лягушка прыгает - будут меня ребятишки бить палками, убьют меня». — «Нет, я не об этим плачу». - «Об чем же ты плачешь?» - «Да царь-то велел с вами приходить на бал, он бал собирает. Он стал нездоровый что-то». - «Ну, что ж, не тужи. Ты пойдешь один, а я приеду со звонками, с колокольчиками, на карете».

Ну, он убрался, набрился, надушился. Она на него не наглядится никак. Пошел один. Приходит, а мать-то (конечно, все пришли с женами, а он один): «Сынок, ты опять один!» - «Да, я положил лягушку в карман, она у меня выпрыгнула, куды попрыгала, не знаю». Уселись все за столы. Иван сидит один. Звонки. Царь говорит: «Батюшки, подъехала карета. Звонки, колокольчики». Он говорит: «Не моя ли это лягушечка едет?» Глядь, она сходит. Нарядная. Лягушка с нее съехала вся. Она ее положила в коробочку и — в сервант. «Батюшки, нарядная какая!» - отец с матерью не наглядятся. Она говорит: «С праздничком тебя, царь! С праздничком!» - Спасибо, спасибо». – «Где туг мой спаситель сидит, Ваня?» Она села с ним рядом. Сидят не нарадуются. Оба красивые такие. А она каким платьем нарядилась!

Ну, выпили по стопке. А она не допила маленько, царевна, в правый рукав вылила. А Алешкина-то поглядела за ней, и она не допила немного, в правый рукав вылила. Теперь по второй стопке царь подносит, выпили по второй стопке. Царь и говорит: «Бог любит троицу, выпивайте», Она выпила, не допила маленько, в левый рукав вылила. Она с мужем встала и говорит: «Царь-батюшка, с праздничком тебя, дай Бог вам здоровья с матушкой». (А те сидят и не встали), Она говорит: «Ну, батюшка, давай-ка заводи нам плясовую». Царь завел им плясовую. Она вышла плясать. Правой рукой как махнула - озеро. Левой махнула – лебеди. Все удивились. А муж ее; «Батюшки, пойду лягушкину шкуру искать». Он вылез, сел на Руслана и поехал. Пришел домой - под подушкой, под постелью - нет. Нигде шкуру не нашел. В сервант - а она в коробочке. Он говорит: «Вот она!». Начал ее жечь. А за ней приехал Кощей Бессмертный, хоп ее и полетел. Он приходит, всем не гулянье, все тут плачут, кричат. Он: «Где моя жена?» -«'Ты чего сделал, ты куды ездил?» Он говорит: «Я ее шкуру сожег». - «Ну, вот ее Кощей Бессмертный и унес». - «Куда он понес?» - «

Шесть дней ездил, не пимши, не емши. Сидит старуха. «Здравствуй, бабуленька». - «Здравствуй, сынок, молодой человек. Далеко ли путь держишь?» - «Эх (он слез с коня-то и говорит), бабушка, бабушка миленькая ты моя, у меня Кощей Бессмертный (сам плачет) украл жену». - «А куда ты едешь?» - «Да вот куда и сам не знаю. Вот тропка, куда заведет меня тропка». - «Эх, ты, добрый человек, зачем ты снял ее шкуру, она бы ее больше не надела, она у нее была только до сегодняшнего дни». - «Да я, бабушка, разве знал? Братья-то мои все с женами, а я все один да один. И вот я се сожег». - «Ты знаешь, чего я тебе скажу: поезжай дальше, там сидит мой брат. Он очень сердитый, с ним хорошенько обращайся, он может тебе поможет чего».

Он поехал. А тропка - никого нет: ни пичужек, ни зайчат. Тропа одна, лес густой, одна тропа, Поехал дальше, видит, никакого старика нет и говорит: «Она, наверное, наврала, никакого старика нет». Хвать, третий квартал проехал - сидит старичок. «Здравствуй, дедуленька!» - «Здравствуй, молодой человек! Далеко ли путь держишь?» - «Эх, дедушка, далеко ли я держу путь? Ты, наверное поесть захотел?» (Вынимает ему колбасу и батон, а сам голодный остался.) - «Ой, спасибо тебе, молодой человек, добрай. Какой ты добрай, спасибо тебе. Куды ты путь держишь?» - «Да куда я держу - у меня Кощей Бессмертный жену украл». - «А зачем ты ее шкуру сожег? Она больше бы ее не надела, она только до сегодняшнего дня была у ней. Давай, я тебе дам клубок за твою доброту». Вынимает клубок. «Вот это проедешь, там будет поле, там дуб высокай, сучкорявай, злоровай, и на дубу висит кощеев сундучок, в этом сундучке - кощеево сердце, яйцо тама - это его сердце. Бери, только с коня не слазей, если попадешь - сундучок слетит, не попадешь - тебе возврату домой не будет». - «Спасибо тебе, дедуленька, спасибо». - «Действуй, что я тебе говорю!»

Он едет - все поля-то нету. Хвать, белеется поле. Выехал (а тропа одна, она довела его до дуба до этого). Дуб сучкорявай, высокай. Он чего думает: «Как мне старик приказал, так и надо делать». Подъехал, вынимает клубок, похрестился (он веровал Богу). Похрестился, вынимает клубок - бух! - да прямо в сундучок, С коня спрыгнул. Схватил, открыл - яйцо. Вот оно где, сердце Кощея Бессмертного! «Бей, - говорит, - все скорлупочки, чтобы ни одной скорлупки не было!» Все скорлупки на камне бил. Открыл сундучок, яйцо взял - бух! - первый раз замахнулся - разбил. Взял вес скорлупки, бил, бил, бил, бил! Разбил все. Стал их тереть, тереть, чтобы ни одной скорлупочки не было, А Кощей-то как застонет во весь лес да во все поле - смерть его пришла. И бежит его жена, ой, начала его целовать-миловать. Он говорит: «Ладно, не целуй, садись скорее на Руслана, поехали!». И приехали домой.