Проза - Разделы прозы - Новелла

                                                                    Глава 1. Внезапная проверка

          Командир четвёртого дивизиона 48-го зенитно-ракетного полка Московского округа ПВО (в/ч 52146) майор Александр Васильевич Евстигнеев с утра был зол, как чёрт. И дело было не только в похмельном состоянии после вчерашней пьянки с проверявшими из штаба корпуса, хотя, конечно, ни бодрости, ни хорошего настроения головная боль и сухость во рту не добавляли. Опытный служака,  к неполным 40 годам, без высшего образования, дослужившийся до командира не простого, а показательного дивизиона, прекрасно знал, как управляться с проверяющими любого ранга. Но в этот раз получилась накладка.

          Обычно его предупреждали заранее. Дивизион поднимали не в 6, как обычно, а в 4 часа, вели на завтрак, а затем - солдаты под неусыпным наблюдением офицеров и прапорщиков убирали и натирали до зеркального блеска пол в казарме, подметали дорожки, собирали все бумажки и окурки, зимой - набивали особо чёткие "рубчики" на сугробах, и к приезду комиссии отправлялись по своим боевым кабинам и постам. Там они томились целый день, исходя голодной слюной, пока Евстигнеев, наскоро показав ракеты и боевые установки, предлагал проверяющим перекусить. "Перекусон" переходил в грандиозную пьянку, тянувшуюся до вечера, и в закуске ключевую роль играли отборные грибочки собственного соления и маринада. Места вокруг были грибные, и, поскольку на территорию между дивизионом и радиотехнической частью, стоявшей неподалёку, вход гражданским был воспрещён - грибов было немерeно. Если проверка приезжала в августе - сразу после уборки Евстигнеев отправлял несколько "дедов" пошустрее за территорию дивизиона, и через час каждого из проверяющих ждал презент - ведро отборных белых и красных грибов. Это действовало безотказно, и результаты проверки всегда были превосходными.

          Но в этот раз проверка приехала в июне, к тому же его предупредили всего за час. Срочно бросив солдат на уборку, он заметил, что нехватает одного прапорщика. Старшина дивизиона, прапорщик Мутовкин, которого “деды” иногда даже в глаза звали  Хомутовкин, высокий блондин с невыразительным лицом, к счастью, был на месте и шустро, пересыпая приказы крепким матом, руководил уборкой казармы. На месте был и Коряков, заведующий автобазой, невысокий крепыш со светлыми волосами и широко посаженными злыми глазами, которого солдаты за глаза звали куркулём за то, что он время от времени пытался за спиной начальства поэксплуатировать “салабонов” на своём огороде и в курятнике. Этот носился по территории, всем видом показывая майору своё рвение и не только матеря, а норовя и дать пенделя какому-нибудь нерадивому солдатику. А вот ответственного за снабжение, прaпорщика Николаева, видно не было.

          - Где Николаев? - рявкнул Евстигнеев дежурному офицеру, старшему лейтенанту Омельченко, инструктировавшему штабного "секретчика" Федотова.
          - На склад, в Ярославль уехал, товaрищ майор! - отрапортовал тот.
          - В Ярославль?! Да что он, сдурел, в душу, в гроб мать его, бабку и прабабку?! Ведь у него все ключи от провизии! Где я возьму деликатесы? Там же и грибы, и балык, и буженина...

          Прапорщик Николаев, худой пожилой мужчина с простым, добрым лицом, служивший в дивизионе ещё до Евстигнеева, был ни в чём не виноват. Не имея представления о предстоящей проверке и зная, что после обеда ему заступать в дежурство до утра, он поехал на склад за продуктами. Но Евстигнeеву надо было на ком-то сорвать свою злобу и бессилие.

          Однако мат мог помочь только отвести душу, а для приёма проверяющих надо было что-то срочно предпринимать. И вот уже через 20 минут запыхавшийся лейтенант Смирнов, вернувшийся из магазина, вытаскивал из командирского “газика” ящик "Столичной". Дежурные по кухне, облизываясь и истекая слезами, разделывали привезённых из того же магазина ароматных жирных селёдок и чистили и резали лук, а повар Чуясов жарил картошку и лучшие куски говядины, предназначенной для варки в солдатском котле.

          "На тумбочку" встал, как обычно в таких случаях, ефрейтор Липкин. Дневальным он в этот день не был, но, при небольшом росте и отнюдь не богатырском сложении, обладал совершенно лужёной глоткой. И, как только дверь открылась и в проёме блеснул погон с тремя большими звёздочками - вся казарма вздрогнула от могучего рыка:
          - Ди-ви-зи-он, встать!! Смирррно!!!
          - Вольно! - одобрительно кивнул высокий, полный полковник, возглавлявший проверку. A второй полковник и сопровождавший "корпусников" от штаба полка подполковник Попович даже улыбнулись.

          Всё вроде бы прошло нормально, хотя Попович с удивлением смотрел на стол, не видя привычных грибов. Но корпусные были не в курсе этой специфики и им, похоже, понравилась и селёдочка с лучком, и солёные огурцы, купленные в последний момент у бабы Дуни в соседней деревне Гумнище, и мясо с картошкой. A главное - к большому облегчению майора Евстигнеева, они оказались не дураками выпить. Когда пять бутылок на четверых опустели (причём Попович пил мало, предоставляя Евстигнееву отдуваться) - полковники решили, что они уже увидели достаточно.

          Да, всё явно обошлось, но мало спавший с похмелья Евстигнеев не мог успокоиться. Как получилось, что его, старого лиса, застали врасплох?! Почему ни у кого не было запасных ключей? Надо же всегда быть готовым к любым поворотам! Хорошо, удалось "залить" этих двух полковников, а ведь мог получиться такой облом! И это именно сейчас, когда в штабе ему намекнули, что решают вопрос о его переводе в Германию...

          Терзая себя этими мыслями, майор "на автомате" пришёл на утреннее построение, глядя в никуда. Сфокусировав наконец взгляд, он вдруг увидел прямо перед собой прапорщика Николаева, который, чётко взяв под козырёк, доложил, что "за время дежурства происшествий в дивизионе не было".

          - Ах, не было?! Да ты знаешь, как ты меня вчера подвёл, козёл грёбаный?! - заорал майор. - Мать твою туда-сюда через семь на восемь!
          - По уставу не положено ругать прапорщика при солдатах, товарищ майор, - оправившись от неожиданности, тихо произнёс Николаев. - А тем более - матом!
          - Что-о-о?! Учить меня будешь?! Что положено - на то три кучи наложено!!! Положенных трахают, ясно?!

          Весь дивизион затаил дыхание. Все, даже "салабоны", прослужившие два месяца, знали, что кого-кого, а прапорщика Николаева комдив уважал - то ли за возраст, то ли за житейскую мудрость. А тут он поливал его крупнокалиберным матом со скоростью 100 слов в минуту, лишь изредка вставляя слова по смыслу. 

          - Да вы мне больше матов навтыкали, чем у ежа иголок! - дрожащим от возмущения голосом произнёс Николаев, когда комдив замолчал, чтобы перевести дух. - Я жаловаться буду!
          - Давай-давай, жалуйся, хрен старый! Хоть в Министерство Обороны!

          Николаев расстегнул и снял портупею с кобурой, аккуратно свернул и положил на асфальт. Разогнулся и пошёл наискосок с плаца.

          Евстигнеев проводил его злым взглядом и вдруг зябко повёл плечами. Когда он повернулся к неподвижному строю - в его глазах было что-то беззащитно-непонимающее. Впрочем, продолжалось это всего секунду.

          - Капитан Долгополов! - приказал он командиру радиотехнической батареи. - Проведите развод на работы!  Прапорщик Мутовкин, убрать казённое имущество, - кивнул он на портупею, повернулся и быстрым шагом пошёл за прапорщиком Николаевым.


          Дежурный по КПП младший сержант Виталий Быстров не видел этой сцены, но он стал свидетелем сцены не менее поразительной.

          Шедшего к выходу с территории дивизиона прапорщика Николаева догнал почти бежавший за ним комдив. Он схватил Николаева за рукав у локтя, повернул к себе и, глядя в глаза, воскликнул:
          - Прости меня, Иван Петрович! Погорячился я! Неправ был!

          - То что вы неправы, товарищ майор, я ещё на плацу понял и вам об этом доложил! - сердито ответил прапорщик. - А если испугались, что я впрямь жаловаться буду - не волнуйтесь. Это я так, сгоряча сказал, а вообще-то я жаловаться не люблю. А вот чтобы перевели в другой дивизион - рапорт сегодня же напишу.

          - Не уходи, Иван Петрович! Ты ж тут всё наизусть знаешь! Пойдём лучше выпьем! Дежурство у тебя закончилось, тебе отдыхать положено, а у меня водка со вчерашнего осталась! Пойми, я ж не со зла, просто вчера перенервничал - эти боровы припёрлись, а мне ни грибочков, ни балычка не достать! И пить с ними пришлось - ого-го! Они-то высоченные, толстенные, каждый весит, как мы с тобой вместе! Попович, зараза, по полстаканчика, а мне-то их упоить надо было, чтобы не заметили, что закуски не густо!

          - Вам-то точно выпить нужно, опохмелиться, товарищ майор, - проворчал отходчивый Николаев.

          - Ну, так пойдём! Что я, один, по-чёрному глушить буду? Не по-русски это!

          - Хотите, чтобы я остался, товарищ майор - переводите меня с этого снабжения к чёртовой матери!

          - Куда ж тебя перевести? Прапорщик Зуев - специалист по связи, Якубович - радиотехник... Мутовкина на снабжение ставить нельзя - пропьёт всё! На автобазу хочешь, вместо Корякова?

          - Автобаза - это хорошо, - кивнул Николаев. - Я технику люблю. И Коряков будет не против. Только сразу договоримся, Александр Васильевич: что сегодня было - первый и последний раз!

          - Иван Петрович! Честное слово офицера! Если хоть раз тебя обижу - можешь в морду мне дать! А теперь пойдём, выпьем!


                                                                  Глава 2. Вкусное возмездие

          Через месяц бойцы радиотехнической батареи работали на новом объекте - подготовке к строительству ангара для зенитных ракет с ядерными боеголовками, которые планировалось привезти в дивизион через год-два. Место было выбрано в восточном участке леса, покрывавшего значительную часть территории дивизиона. День был тёплый, даже жаркий, все разделись до пояса, но всё же прилично вспотели, копая траншею.

          - Перекур, мужики! - скомандовал младший сержант Быстров, и все с удовольствием бросили лопаты и вытащили сигареты, рассаживаясь на поваленные осины.

          - Слышали, у Сакалаускаса подозрение на дизентерию, Корякова его в полк повезла, в изолятор, - сказал кряжистый Асадула Нурматов.

          - И чего она в Куркуле нашла? - удивился стройный, симпатичный Володя Тараканов. - Ведь он - просто пенёк! А жена его, фельдшерица - такая женщина! И душевная, и лицо приятное, и фигура…

          - Да уж! Фигура у неё - что надо! Я на той неделе баню топил, и, когда женщины мылись, в щёлку заглянул, - поделился невысокий, шустрый Аимбетов. - Она разделась, мочалку с мылом держит и с Долгополовой разговаривает. Та спиной к двери, одетая, а Корякова - голая, и лицом ко мне. Фигура – зашибись!

          - А грудь какая? - с загоревшимися глазами прoизнёс Амиран Зангурашвили.

          - Красивая, высокая грудь, как у девушки, хоть ихнему Вадьке восемь лет.

          - А Вадька точно как отец, такой же вредный, тоже куркуль будет, - вставил  Нурматов.

          - Черти б этого куркуля побрали! - махнул рукой Тараканов. - Как он на снабжение перешёл - мяса по чуть-чуть стало. И вообще, порции при Николаеве побольше были...

          - Знаете, мужики, - сказал Быстров, - не верю я, что фельдшерица не в курсе, что её муж ворует. Муж и жена - одна сатана. С нами-то она вроде душевная - медик, ей положено, а что он мясо тащит - она только рада.

          - А пшеном казённым небось кур кормят, - поддержал Аимбетов.

          - Куры-то у них знатные! Крупные, холёные, вкусные, наверное, - мечтательно произнёс Тараканов.

          - Между прочим, - глаза у Зангурашвили опять загорелись, - Коряков сегодня поехал на весь день в Технический дивизион.  Вадьку они на лето к бабке отправили, а Корякова из полка рано не вернётся...

          - Омельченко может прийти, проверить как мы работаем, - с сожалением сказал Быстров.

          - Не придёт! - возразил Тараканов. - Ему же сегодня капитана присвоили, они обмывают, я слышал, как он Куренкова, Ухова и Смирнова приглашал!

          - А уж как я на костре кур зажарю - пальчики оближете! - пообещал Зангурашвили.

          - Виталька, разреши! - не по-уставному обратился к сержанту Тараканов. - Мы с Аимбетовым через лес пробежим, тут недалеко, минут за двадцать обернёмся. А у него участок ближний к лесу, никто нас не увидит!

          Все выжидательно уставились на младшего сержанта.

          - Ладно! - решился наконец Быстров. - Тараканов и Аимбетов - шустро, одна нога там, другая здесь. Полчаса на всё. Выберите двух кур, пожирнее. А остальные - за лопаты. И копать будем как надо, чтобы незаметно было, что кто-то отсутствовал!


          Запыхавшиеся Тараканов и Аимбетов появились через 25 минут. В руках у каждого была крупная курица со свёрнутой шеей, а на физиономии - счастливая улыбка. Все, побросав лопаты. приветствовали их радостными криками.

          - Всё чисто, товарищ сержант! - отрапортовал Володя Тараканов. - Никого не видели, а главное - нас никто не видел! А вы тут без нас, смотрю, выкопали за полчаса больше, чем мы все за час! Может, мы с Аимбетовым посидим, у вас без нас лучше получается?

          - Больно умный ты, ефрейтор, - проворчал Быстров. - Зангурашвили, бери кур и дуй вон на ту полянку. Помощь тебе нужна?

          - Костёр надо сразу развести, чтобы, пока я их ощипывать буду, угли были, - со знанием дела ответил Амиран. - На огне - только спалишь, а от углей жар ровный.

          - Нурматов, разводи костёр, - распорядился Быстров. - Зангурашвили, только перья все аккуратно собери, чтобы не разлетелись, а потом на костре сожги. А то найдут, догадаются - мало не будет!

          - Есть аккуратно собрать! - молодцевато отсалютовал курицей Амиран.

          - За лопаты! Нурматов, как разгорится - ты тоже возвращайся копать!


          Минут через сорок интенсивной работы дневное задание было закончено. Все, не торопясь, составили лопаты и направились в сторону поляны, откуда доносился сказочный аромат.

          - А может, в магазин сгонять под такое дело? - спросил Аимбетов, выразительно щёлкнув по горлу.

          - Не, мужики, борзеть не надо, а то спалимся. И без выпивки хорошо будет, - ответил Быстров.

          - Как там, Зангурашвили? Долго ещё томить нас будешь? - спросил он, выходя на поляну.

          - Почти готово. Минут пять ещё.

          - Давайте лопухов покрупнее наберём, будет скатерть, - предложил Тараканов.

          Минут через десять все сидели вокруг импровизированной скатерти, вожделенно глядя, как Амиран, обжигаясь, разрывает на части покрытую золотистой корочкой и издающую бесподобный аромат курятину...


          В последующие две недели к прапорщику Корякову лучше было не подходить. В каждом солдате он видел вора, покусившегося на его собственность, и буквально прожигал насквозь взглядом. Разговаривал в основном матом, часто норовил и толкнуть. Явившись в воскресенье вечером в дивизион в изрядном подпитии, полез на "дедов" с кулаками, и в результате схлопотал большой синяк под левым глазом.

          - Что случилось, прапорщик? - поинтересовался на утреннем построении в понедельник майор Евстигнеев, которому уже доложили о происшествии.

          -  В темноте о камень запнулся, товарищ  майор, - угрюмо ответил Коряков.

          - Хорошо ещё, другой камень сверху не упал! - "посочувствовал" Евстигнеев, вызвав безудержный хохот всего дивизиона. Коряков стоял как оплёванный, скрипя зубами от бессильной злобы…



          Через 8 месяцев Володя Тараканов демобилизовался и вернулся в Тульскую область, где его ждала невеста Валя. Вскоре они сыграли свадьбу.

           После этого у Владимира Викторовича была бурная жизнь. Он работал проходчиком в шахтах в Тульской области и на севере, участвовал в ликвидации последствий Чернобыльской аварии, где "заработал" инвалидность… Но и через 30 лет он помнил чудесный вкус и аромат той курятины и чувство удовлетворения от того, что справедливость восторжествовала.


                                                                                                                         Ноябрь 2011 года


На фото: сидит - мл. сержант Быстров;
стоят: автор (в шапке); рядовой Тараканов; рядовой Аимбетов.